Интервью генерального прокурора России, члена Президиума АЮР — в спецпроекте ТАСС

Член Президиума Ассоциации юристов России, генеральный прокурор Российской Федерации Юрий Чайка дал интервью информационному агентству ТАСС.─ Хочу сделать чистосердечное признание, гражданин начальник. Я сам пришел. Без повестки. Добровольно.─ Честно говоря, отвык от подобного обращения. Давненько меня не называли гражданином начальником. Очень давно! Наверное, в последний раз, когда был прокурором Иркутской области. Или даже раньше, во время расследования знаменитого тулунского дела. Случился бунт на режиме спецтюрьмы №2, и я каждый день ездил на допросы, где ко мне обращались именно так: гражданин начальник.─ А что за дело?─ История громко тогда прогремела. В 1978 году осужденные Тулунского централа, так называемой крытки, в которой в свое время сидел Япончик и многие другие воры в законе, взбунтовались против условий содержания и коррумпированности местной администрации. В заложники взяли заместителя начальника тюрьмы по режиму майора Ведерникова. Видите, до сих пор фамилию помню. В ходе последующих событий погибли пять человек. Наша бригада полгода расследовала дело. Я работал заместителем Тулунского межрайонного прокурора. Со мной в группе были два старших следователя из областной прокуратуры. Пришлось разбираться во всех обстоятельствах ─ и в злоупотреблениях тюремного начальства, и в том, кто непосредственно имел отношение к убийствам. На трупах было более сотни колото-резаных и рубленых ран. Тела тащили по коридору, каждый желающий вносил лепту: бил, резал пиками и заточенными пластинами, ломал кости… Так жестко наказывали тех, кто был против возрождения воровских законов.Сложное выдалось дело. По ходатайству адвокатов обвиняемых меня потом два с половиной часа допрашивали в областном суде.─ На тему?─ Все искренне удивлялись, что мы сумели доказать причинно-следственную связь между ранениями и наступившей смертью, добились у обвиняемых признательных показаний. В Тулуне ведь сидели матерые преступники, «расколоть» их было трудно. Когда подсудимые поняли, что проигрывают нам в одну калитку, то начали по подсказке адвокатов пороть всякую чушь. Якобы мы предлагали им наркотики в обмен на признание. На нас даже написали донос в комитет партийного контроля в Москву. Требовали принять меры по линии КПСС. Полный бред! Тем не менее всю нашу следственную группу допрашивали в суде. Но девятерых подсудимых это не спасло, они получили длительные сроки лишения свободы…─ А в качестве обвинителя вам часто приходилось выступать в судах, Юрий Яковлевич?─ Конечно. На этапе работы в межрайонной прокуратуре. Я ведь и следователем был. И вроде неплохо справлялся. Уже в 70-е годы мне удавалось добиваться закрытия уголовных дел по необходимой обороне. Беспрецедентный случай для того времени! Дела даже изучались в Генеральной прокуратуре СССР. Острые дискуссии по этой теме продолжаются до сих пор, а я почти полвека назад успешно применял все на практике в нашей тмутаракани, Усть-Удинском районе.Братское водохранилище, дремучие места, глухая тайга, триста километров до Иркутска. Народ там жил непростой ─ «химики», заготовители леса, вздымщики, зато они умели держать слово, никогда не нарушали договоренностей.─ И когда же вы в последний раз брали в руки шашку?─ Сравнительно недавно. Мне подарили подлинную шашку Первого Полтавского полка, в котором в 1912 году начинал служить мой дед, кубанский казак. Полк стоял тогда в Персии, куда прибыл с Северного Кавказа по приказу Николая II, откликнувшегося на просьбу шаха о помощи…─ Вы восприняли вопрос буквально, а я под шашкой подразумевал личное участие в судах. Давно ли пробовали себя в этом качестве?─ Вот как перестали называть гражданином начальником, так и не выступаю в качестве обвинителя.─ Почему? Иные ваши предшественники не отказывали себе в удовольствии. Взять хотя бы Андрея Вышинского.─ Были совершенно другие времена. Нельзя даже сравнивать. Многие процессы носили скоротечный характер, приговор выносился в считаные часы, признание вины провозглашалось царицей доказательств, а мы помним, как порой добивались этих раскаяний, чего они в действительности стоили…Сегодня нет острой необходимости, чтобы генпрокурор лично участвовал в судебных заседаниях. Дела зачастую многоэпизодные, длятся месяцами, если садиться в процесс, придется надолго выпасть из повседневной работы, переложить текущие вопросы на плечи заместителей. Не думаю, что это правильно.С профессиональной точки зрения я не располагаю возможностями, чтобы полноценно подготовиться к суду в качестве обвинителя. Я ведь не свадебный генерал, не могу выходить на трибуну и зачитывать по бумажке то, что написали подчиненные, которые реально в теме. Чтобы так делать, себя надо не уважать.Я должен вникнуть в детали, сам во всем разобраться, тогда имею право высказывать мнение.Буквально сегодня мне докладывали очередное дело, которым занимаются два моих зама. Я люблю следствие, в 70-е, повторяю, начинал следователем, возглавлял следственный отдел Восточно-Сибирской транспортной прокуратуры, был начальником следственного управления прокуратуры области, знаю эту работу не понаслышке, а изнутри, из самых ее глубин, но, еще раз скажу, нынешняя должность не позволяет концентрироваться на чем-то одном. Это было бы расточительно и стратегически ошибочно с моей стороны, я же привык распоряжаться рабочим временем с максимальной пользой.─ А что вы думаете о досудебных соглашениях о сотрудничестве со следствием?─ Почему спрашиваете об этом?─ Принято считать, что рассмотрение дел в особом порядке ускоряет процесс, экономит время.─ Все так, тем не менее лично я ─ категорический противник таких соглашений. Это создает неравные условия. Пошедший на сделку с правосудием может умышленно оговорить других обвиняемых, отделаться относительно мягким приговором, а остальных потом осудят по полной программе на основании полученных показаний.─ В вашей прокурорской практике оправдательные приговоры случались?─ По расследованным лично мною делам ─ нет. На мелкие доследования дела пару раз направляли, но такого, чтобы подсудимых освобождали в зале суда, не было.─ Что изменилось в системе за те сорок лет, что служите в ней?─ Справедливости ради надо сказать, какое-то время я работал в партийных органах, руководил Минюстом, но, безусловно, основная часть моей трудовой биографии связана с прокуратурой. В 70-е годы прошлого века попасть туда было сложно. Очень! Отбирали лучших из лучших. Специалистов готовили в основном лишь в трех юридических институтах ─ в Свердловске, Харькове и Саратове. Я учился на Урале.За четыре десятилетия перемены произошли колоссальные. Незыблемы основополагающие принципы, приверженность закону, а многое стало совершенно иным. К примеру, раньше не было предпринимателей в современном понимании, в лучшем случае спекулянты и «теневики», которым грозила статья. А сегодня мы работаем в плотном контакте с бизнес-сообществом, стараемся защищать его от незаконных "наездов". Появилось мощное гражданское, арбитражное законодательство, за последние десять лет возрождена специализированная сеть транспортных прокуратур, созданы подразделения по борьбе с коррупцией, экстремизмом, терроризмом, обеспечению законности в межнациональных отношениях…Отдельно скажу о борьбе с коррупцией. В январе 2013 года прокуроры получили новые полномочия в этой сфере, которыми воспользовались в полной мере. За это время мы инициировали свыше 600 процедур контроля за расходами чиновников, в суды направлено более тридцати исковых заявлений об обращении в казну имущества, приобретенного на сокрытые доходы. Общая его стоимость превысила триста миллионов рублей. Судами уже удовлетворены девятнадцать исков прокуроров на сумму свыше ста миллионов рублей.─ Полагаете, это много? Если сравнивать с девятью с хвостиком миллиардами, найденными у полковника МВД Захарченко…─ Вы дослушайте! Я не параллели провожу, а рассказываю о конкретных результатах нашей работы. За последние два года органами следствия изъято имущества, денег и ценностей на 11,8 миллиарда рублей, для обеспечения взыскания арестовано имущество на общую сумму 62,3 миллиарда рублей.Далее. За три года по постановлениям прокуроров к административной ответственности по статье 19.28 КоАП РФ («Незаконное вознаграждение от имени юридического лица») за совершение коррупционных правонарушений привлечено более тысячи юрлиц. Общая сумма судебных штрафов превысила 1,5 миллиарда рублей. В 2016-м по итогам прокурорских проверок в связи с утратой доверия уволено свыше 380 служащих (в основном муниципального звена), уличенных в совершении коррупционных правонарушений. В прошлом году также выявлено свыше трехсот тысяч нарушений антикоррупционного законодательства. По требованию прокуроров более семидесяти тысяч должностных лиц наказаны в дисциплинарном порядке, свыше девяти тысяч человек привлечены к административной ответственности, а следственные органы возбудили более 3700 уголовных дел.Всего за совершение коррупционных преступлений за истекший год осуждены 13 183 человека.─ Не секрет, что с главой СКР Александром Бастрыкиным любовь у вас сразу не заладилась, Юрий Яковлевич. Не хотите вернуть Следственный комитет под свое крыло?─ Я хоть и Чайка, но подобных амбиций у меня никогда не было. Всегда выступал за создание единого следственного комитета как самостоятельного органа, но подчеркивал, что крайне важно сохранить баланс полномочий. В любой цивилизованной стране прокурор сам расследует уголовное дело либо руководит расследованием. И это абсолютно логично: именно прокурор от имени государства осуществляет функцию уголовного преследования. Ненормально, когда расследованием занимается кто-то другой, прокурор не допущен к процессу и его ставят перед фактом: вот собранные доказательства, иди в суд и поддерживай обвинение. Так быть не должно. А у нас это есть.─ Точнее, стало с 2007 года, когда Следственный комитет выделили из Генпрокуратуры.─ А какая разница? Процессуальных полномочий у нас и прежде не было. Мы можем вступить в процесс лишь в самом начале, когда возбуждается дело, и у прокуратуры есть сутки, чтобы отменить постановление либо согласиться с ним. И в конце ─ при поступлении дела с обвинительным заключением. Из хода расследования мы, повторяю, выключены полностью. Необходимо заботиться о балансе полномочий и подумать над тем, чтобы в будущем сделать следствие единым.─ Включая МВД и ФСБ?─ Службу безопасности, может, и не стоит трогать. Там рассматриваются дела особой государственной важности, поэтому и требования отдельные. А следствие МВД, вероятно, нужно сливать с СКР в один орган.Беседу вел Андрей ВанденкоИсточник: ТАСС